Не спится Полине. Мыслями она там, на войне, которую почему-то называют АТО. Там её сын Володя. Уже год, а для неё каждый прожитый день — как вечность. Сразу, как только Володю призвали, Полине вспомнились все молитвы, которым ещё в детстве её научила бабушка. Слова, обращённые к небесам, придавали ей сил и веры в то, что всё будет хорошо.
Со своим мужем Степаном Полина развелась через год после рождения сына. Двадцать лет прошло с тех пор. Всё делали вдвоём — строили, копали, сажали и убирали, грустили и радовались. И уже осенью планировали сыграть Володину свадьбу, а не судьба… Проклятая война.
Провожали Володю всем селом. Только отец не пришёл, хотя и жили они в одном селе. Относился Степан к сыну, как к чужому, с рождения Володи и по сейчас. Ещё, будучи маленьким, Володе очень хотелось иметь отца, его детская молитва перед сном всегда заканчивалась словами: \»… и пошли мне, Господи, папу. Я его буду любить и во всём слушаться. Аминь!\» Позже мальчик понял, что для родного отца он безразличен, и со временем смирился с этим, привык к тому, что в доме он — единственный мужчина, за всё ответственный. Осознание этого привернуло его к труду, научило самостоятельности.
— Золотые руки у твоего Володи. И воду подведёт, и машину умеет отремонтировать, и плитку класть мастер, и с электричеством на \»ты\»… Ему-то всего семнадцать… Кто его так научил? — часто спрашивали односельчане.
На это Полина отвечала кратко:
— Жизнь научит. Жизнь и беда — лучшие учители.
В ту ночь над селом пронеслась буря. Утром Полина вышла во двор и охнула — ненасытный ветер сломал молоденькую вишню, которую Володя посадил перед своим уходом.
Сердце матери сжалось от предчувствия беды. Печальное известие пришло вечером — Володя погиб.
Страшно рыдала Полина, обнимая портрет, с которого усмехался сын. Плакала, молилась, проклиная войну и тех, кто её развязал. Никто и ничто не могло заглушить материнскую боль и горе.
Через три дня все сельчане встречали тело Володи, преклонив колени. И стар и млад, провожали в последний земной путь парня. И только Степана, отца, не было на похоронах.
К сорока дням после похорон село снова загудело — Степан отсудил у Полины половину компенсации за смерть сына.
— Люди добрые! Что же это делается? — срывалась на крик Ольга, подруга Полины. — Он же, сволочь, сына даже по голове не погладил за все двадцать лет. Полина ни помощи, ни алиментов от него не видела. На похороны не пришёл. А теперь вспомнил…
— Оля, ты не кричи, я у своего спрашивала, так он сказал, что всё по закону, Степана никто прав родительских не лишал.
— Тоже мне — \»родитель\». А совесть у него есть?…
— Какая там совесть… ни души, ни сердца.
— Полине деньги сына не заменят. Она хотела отдать их в часть, где Владимир служил. А это падло разнюхало про деньги и вспомнило, что он — отец. И управы нет на него.
— Как нет управы? А мы на что?
Стихийный митинг на центральной площади села наростал, как снежный ком. Возмущённые женщины готовы были глаза выдрать тому, кто не хотел признавать при жизни своего сына, а на сыновьи посмертные деньги позарился.
Тут появился и сам Степан, приехавший из райцентра. Он вышел из автобуса с довольным лицом, держа в руках пакет с купленной в городе выпивкой и едой, и уставился на толпу возмущённых женщин.
— А вот и Стёпка приехал, — бросил кто-то. Толпа, как по команде, окружила мгновенно побелевшего горе-отца. Чувствуя неладное, с глазами затравленного волка, он бормотал:
— Всё по закону… Государство дало… Мне положено…
— Тебе положено там вместо сына было быть, а ты тут за его спиной прятался, а теперь пьёшь и жрёшь на его деньги.
А ну, девки, вяжите его…
В центре села на площади растёт дуб, к которому давным-давно привязывали уличённых в воровстве, и кто-то вспомнил традицию своих дедов. В считаные минуты Степана привязали невесть откуда взявшейся верёвкой. А рядышком появился плакат с надписью: \»Этот человек — вор. Он украл детство и юность у своего сына. Позор! Не освобождать! Общественный самосуд.\»
До поздней ночи простоял привязанный к дереву Степан на \»месте позора\». Никто из восьмисот односельчан не захотел придти на помощь, потому что виноват Стёпка. Виноват перед сыном, перед Полиной, перед Богом.
Может такой метод наказания заставит задуматься отца.
История трогает до глубины души, читала и на глазах навернулись слезы.