Я всю жизнь поднимала на твои алименты чужого ребенка

Истории из жизни

Шли вторые сутки пути. Петр было задремал под стук колес, но ненадолго. Теперь лежал, закинув руки за голову, и вспоминал эту историю.

Из армии они с Сенькой-Монголом пришли в конце мая 1996-го. Вместе их призывали, вместе и вернулись. Как рады были все! Как мама плакала, обнимая!

По селу неслось:

— Петька Ивашов с Сенькой Кареевым из армии вернулись!

После бани с роднёй столовались. Потом на речку. Костер развели. Девчонки пришли. Выпивали за встречу да за любовь. Валька Сонина попросила «в кустики» проводить — ужей она боялась.

Вернулись к костру, и заснул, разморило. Через неделю уехал в Новый Уренгой. Валя от кого-то адрес узнала. Письма присылала. Грозилась приехать. Потом написала, что беременна. В начале марта поздравила с рождением сына, попросила написать ответ. Мол, напиши, как будем сына растить. Вот тогда и сглупил. Написал, разоткровенничался. Алименты заочно присудили. Мама со стыда не знала куда деваться. Забрал  её к себе. Двадцать три года прошло, а как будто всё вчера было. Каким этот сын вырос?

— Ничего, скоро  уже,  — прошептал, проваливаясь в дрёму.

Вышел на станции, огляделся. Мало что изменилось, разве что «извозчиков»  прибавилось.

— До Раздольного подкинешь? Сколько? Лады. Поехали.

Такси остановил на краю села, около дома Сашки Кареева, брата Сеньки-Монгола.

Сашка обрадовался. Сразу за стол. Велел жене Наталье баньку затопить. Стали молодые годы  вспоминать. Сашка хоть и старше на пять лет, но молодость тоже в «лихие» 90-е прожил. Сеньку помянули.

— Жаль его. Молодой  ушел, — начал Петр про друга. – Я его звал с собой, не захотел он. Говорил: «Ты меня ещё в Магадан позови».

— Жалеть нечего, — отрезал Сашка, — судьба. У каждого своя жизненная книжка есть. Сколько в ней написано – столько и проживешь. Был я у него, землицы родной отвозил. Он там, в городе, в почете. На бандитской аллее покоится. Не вороши больное, Петя. Давай лучше о себе рассказывай. Пошли-ка на крылечко, покурим.

Хорошо. Лето. Как будто и не уезжал никуда. Тихо. Какой-то вон пацан на мотоцикле едет, как сам он когда-то/

Сашка свистнул (умеет ещё), рукой замахал. Зовет мотоциклиста.

— Ты кого? – спросил Петр. – Знакомый?

— Сейчас  увидишь, — хитро, по-монгольски, прищурился Санек.

Парень подъехал. Слез с байка, идет. «Ёклмн, да это же Сеня-Монгол  в молодости», — как искрой пробежало в голове Петра.

— Здорово, дядь Сань, — улыбнулся парень, — зачем звал?

— Зачем-зачем, — тоже улыбаясь, ответил Сашка. – Вот, с гостем  хочу тебя познакомить. Знакомьтесь.

Пацан руку протянул:

— Пётр. Сонин.

— Пётр, — поперхнувшись, выговорил Пётр. – Ивашов …

— Рюмаху дёрнешь с нами, Петьк? – вовремя  как-то спросил Сашка.

— Нет, дядь Сань, не буду. Я за рулем, — отказалась копия Сеньки-Монгола. – Поеду я.

— Ну, давай, — отпустил парня Сашка. – А мамка твоя дома?

— Дома, — отозвался молодой, щелкнув скоростным рычагом «мотика». – Где ж ей быть?

— Ну что? Видал? – кивнул Саня в сторону умчавшегося парня.

— Видал, — эхом отозвался Петр. – Видал … Он кто?

—  Ха-ха, — заржал Санька. – Тебе ж сказали – Петька. Сонин!

— Выходит, сын мой что ли? – спросил Петр.

— Он, выходит, — щурился Сашка, наслаждаясь растерянностью Петра.

— А почему вылитый Сеня-Монгол? И на тебя похож тоже,  – глядя в упор на Сашку, с нескрываемой досадой  спросил  Петр.

— Это я не знаю. Это не знаю. Надо у Валюхи Сониной спрашивать. У матери Петькиной. Сейчас бутылку возьмем  и пойдем. Она, слышь, дома. Её и спросим, — засуетился Сашка.

Валька постарела. Волосы с проседью. Встретила неприветливо:

— Что припёрлись, кобели старые?  Чую, вопросов у вас ко мне много. Ну, давайте – задавайте.

— Да ты, Валюш, не кипятись, — успокаивал Сашка. – Мы поговорить. Может сначала по маленькой …

— Здравствуй, Валь! – поздоровался  Петр.

— Здравствуй! Пить не собираюсь, разве что пригублю чуть-чуть, — добрела понемногу Валентина. – Стаканы, закуску вынесу. Пейте, если жёны разрешают. Вино ваше.

Выпили. Валентина сама разговор завела. Видно, и её душа все годы маялась.

— Ты тогда уснул, — не глядя, обратилась она к Петру. – Я домой пошла. А Сеню-Монгола сами знаете. Он за мной увязался. Ну и … Почти силой меня взял. Почувствовала потом, что беременная. Подумала, что твой ребенок. Ты тогда первым был. Стала писать тебе. Когда ответ получила, пошла в суд. Мамка велела так сделать. А младенцем Петька на меня был похож, потом  переменился. Вылитый Сеня-Монгол стал. Да, виновата я перед тобой. Сына на твои алименты поднимала. Что же теперь? Взыскивай деньги назад. Мне теперь все равно. Петька уже большой, сам прокормится …

То ли от водки, то ли от слов Валентины легко стало на душе у Петра, сказал в ответ:

— Мне Сеня как брат. С первого класса мы с Монголом  вместе были. В армии друг за друга стояли. О каких деньгах ты говоришь. Я сейчас даже рад, что так получилось. А тебе, Валя, спасибо. Я видел сына твоего. Хорошего парня вырастила. Жаль, что не от меня он.

— Наш он, — скрепя зубами, заверил подвыпивший Сашка. – Надо ему отчество и фамилию поменять. Он мой племяш – Кареев Петр Семенович!

Вагон чуть потряхивало. Поезд приближался к Новому Уренгою. Петр стал, не торопясь, собираться. Когда ехал на родину, в Раздольное, суета какая-то в душе была. Сейчас пусто. Вот она жизнь, вечно в ней всё не так.

Оцените статью
Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте как обрабатываются ваши данные комментариев.

  1. Вадим

    Чумачёво!

    Ответить
  2. Анатолий

    Хороший рассказ. Автору респект. Пишите ещё, у Вас получается.

    Ответить
Adblock
detector