Через пол года Донецкого забрали на этап и Колькино казино распалось. В преферанс, кроме их троих никто не умел играть, а играть с учеником не интересно, потому Колька с Женькой постепенно начали вливаться к наше казино, на втором ярусе. Играли мы не в такую умную иргу как преферанс, но тем не менее очень нервную, в рамс.
Сама по себе игра простая, на первый взгляд, но иногда именно эта простота и выводила из себя. Как-то раз, когда Колька отдал взятку не мне, а кому-то другому, я шутя заметил:
-Подожди, вот придешь ты ко мне на свободе…
Колька тогда вскипел, мол чтоб я, да попросил кого-то о помощи, где ты, а где я! На том и разошлись.
И вот прошло два года, я уже больше пол-года гулял на воле, когда освободился Колька, больной, исхудавший… Еще в тюрьме у него начались проблемы с членом. Когда-то по тюрьмах прокатилась настоящая волна манипуляций с мужскими половыми органами, многие будто заболели одержимостью увеличить, улучшить боевые качества своего органа. Кто-то вставлял себе шары, кто-то кольца, а некоторые и вовсе пытались сделать их большими, вгоняя туда вазелин.
Никакой же профилактики на эту тему не велось, да что там, и литературы-то никакой не было, все делали на свой страх и риск. Все вдруг в тюрьме распереживались за женский оргазм! Вот Колька и загнал себе туда вазелин. В результате по прошествии не знаю сколько там лет, это все хозяйство загнило, отторжение инородного тела, что-то в этом роде и без операции было не обойтись.
Я встретил его случайно, в центре, у военного госпиталя в печальном состоянии, от того Кольки не осталось и половины! Оказалось, он просто вышел за ограду купить сигарет и сейчас его готовили к операции.
-Привет!-мы обнялись. Потом Колька рассказал о своей беде, о проблемах с деньгами…
-Ты можешь принести мне ваше обезбаливающее, меня уже достали эти боли, хочется в петлю залезть!-по нему было видно, что держится он из последних сил.
Ну как я мог ему отказать? Через пару часов, я привез то, что он просил. Мы сидели на подоконнике какого-то дома, старинной, еще австрийской постройки, где было очень тепло. Боли наконец-то покинули его, лицо разгладилось от морщин и он стал похож на счастливого человека. Когда мы прощались, он еще раз обнял меня на прощанье. Я не вспоминал о его обещании тогда в тюрьме.
