Возьми, внучек, конфетку

Портрет доброй пожилой женщины Истории из жизни

Бабушка протянула кусочек рафинада и сказала:

– Скушай на здоровье конфеточку, золотой мой.

Прошло пятьдесят с лишним лет с тех пор, как бабушка Катя сказала эти слова, а до сих пор помнится… «Золотой мой…» Помню, как будто вчера это было.

Я снова в поселке моего детства. Вон двухэтажный дом, в котором я вырос. Напротив дома несколько железных гаражей, а раньше здесь были сарайчики. Перед домом двор. Тут была песочница и сушилка. В середине двора росла липа – огромное старое дерево. Под липой было нечто похожее на беседку – врытый в землю стол, а вокруг него скамейки. Сейчас не так. Дом теперь не совсем деревянный, его поставили на каменный фундамент и обложили кирпичом. Липы во дворе нет, нет «беседки». Осталась скамеечка, на которой сидела баба Катя. Может быть, не та скамейка, но – на том же месте. Господи, как давно это было. В этом дворе прошло мое детство. Из этого двора я пошел в первый класс, потом – в армию.

Я родился не в этом поселке, а в небольшой деревеньке поблизости, и до семи лет жил в ней. Может быть, прожил бы там и дольше, но в деревне не было школы. Из-за этого мы переехали в райцентр, где была средняя школа и много чего другого: дворец культуры, больница, почта, профтехучилище, военкомат, райком партии и райисполком, кирпичный и крахмальный заводы, пожарная часть, футбольное поле и даже танцплощадка. Переехали мы в 1966 году. Отцу, устроившемуся работать на кирпичный завод, выделили однокомнатную квартиру в этом доме. Мы прожили в нем пятнадцать лет. Здесь у меня появились новые друзья. Они не были похожи на прежних. Там, в деревне, было всего два друга – Сашка и Надька, брат с сестрою. Сашка и Надька росли в религиозной семье. Молились богу, часто крестились. Уважали старших. Мать и отца они называли «тятей» и «мамой», никогда – «папкой» и «мамкой». В райцентре, друзья оказались совсем не такими. Многие пацаны курили, ругались матерно. Взрослых скорее побаивались, чем уважали. Здесь была другая жизнь. Первоначально я выделялся среди местной детворы. Скромничал, здоровался со старшими. Пацаны посмеивались надо мной.

Бабушка Катя была из первой квартиры. Она жила вместе со своей сестрой Верой. Вера работала уборщицей в столовой, а бабка Катя не работала, ей было уже много лет. Летом она почти весь день сидела на лавочке. Детей ни у Веры, ни у бабушки Кати не было, по крайней мере, мы никогда их не видели.

То ли потому, что я был новосел, то ли еще почему, но бабушка Катя меня выделяла изо всех ребятишек. Она улыбалась мне, когда я здоровался с ней, интересовалась делами. И вот однажды случился тот конфуз, о котором я часто вспоминаю.

Мы играли во дворе в машинки. Строили дороги и мосты, вели по ним свои груженые машины. Машины не у всех были настоящими, купленными в магазине. У многих были деревянные, самодельные. Мне отец тоже сделал «ЗиЛ» из деревяшек. Я вел свой «зилок» в колонне, за Витькиным «ЗиС-5», и вдруг услышал голос бабушки Кати: «Алешенька, поди-ка ко мне». Я остановил свою машинку и подбежал к бабушке. Она улыбнулась мне и протянула кусочек белого колотого рафинада: «На, внучек. Скушай на здоровье конфеточку, золотой мой». Я взял кусочек из старенькой дрожащей руки бабушки Кати и, сказав ей «спасибо», вернулся в песочницу.

Первым заржал Витька, увидев в моей руке вместо конфеты сахар: «Ха-ха-ха! Ну и конфетка! Я таких, сколько хочешь, принесу. У нас их целая сахарница. Ха-ха-ха!» Остальные пацаны тоже смеялись. Я промолчал. Конечно, это была не конфетка. Даже не самая простая – горошком или подушечкой. Рафинад я не съел, а потихоньку закопал в песочнице. Вечером мама принесла из магазина конфет «Школьница». Я вспомнил бабушкин гостинец и спросил: «Мам, а сахар – конфетка?»  Мама ответила: «Нет, но все равно сладость. Это сейчас конфетки появились, а раньше их не было. Раньше мед, патока сладостью считались, сахар наравне с конфетами редкостью был. Это теперь им брезгуют».

Позже я узнал, что бабушка Катя получала пенсию всего восемь рублей. Муж ее погиб в гражданскую войну, а шестилетний сын умер от воспаления легких. Сама она десять лет была зечкой. Сидела в лагерях, так как муж ее воевал на стороне белогвардейцев, а не в Красной армии. Вот такая история. Сейчас совестно немного за то, что закопал тот сахар в песочницу. Смалодушничал, повёлся на Витькину насмешку. Да что говорить, пацаненком был.

Эх, бабушка Катя, золотая ты моя, прости…

Пожилая женщина, добрый взгляд

Оцените статью
Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте как обрабатываются ваши данные комментариев.

Adblock
detector