Такого соседа врагу не пожелаешь.Говорила ему по-хорошему: «Петя, не захламляй зимой участок дровами и досками. Придет весна, затопит мой подпол. У меня в подполье картошка хранится и припасы. Что я делать буду, Петя? Неужели на старости лет опять мучиться – картошку из подпола второпях вынимать, чтобы не замочило? Брось ты, Петя, так делать». Не внял паразит просьбам моим – зимой захламил весь свой участок: доски, дрова не колотые валяются кругом.
Март-месяц наступил. Солнце печет, снег таять начал. Я канавку прошлогоднюю прочистила, чтобы не залило мой подвал, а вода не уходит. Сначала пошла, но остановилась. Некуда идти – со стороны Петиного забора бревна лежат. В землю вода тоже не уходит, потому что земля не оттаяла. Образовалось на моем огороде целое болото. Скоро вода к самому дому подойдет. Пока ночи холодные спасают, потому как ночью морозит – снег не тает, вода мерзнет. А то бы давно все залило.
Вчера ходила к соседу на разговор, хотела попросить его убрать бревна. Пришла, а он на диване сам как бревно лежит – телевизор смотрит. Поддатый. Весело встретил, ничего не скажешь. Я стала про воду говорить, а он песню мне в ответ развеселую запел, какую пела Людмила Зыкина. «Издалека долго течет река Волга, течет река Волга, а мне, – поёт, – уж пятьдесят четыре лет…» Ну, не дурак ли? Песни поет, когда дом затопляет. Кое-как заставила его выйти на улицу – посмотреть, что на участке творится. Оделся, вышел. «Да, – говорит, – непорядок. Но ты, тетка Мария, не беспокойся. Сейчас все сделаем. Сделаем капитально». И начал бревна перекатывать от забора. Я понадеялась, что уберет все, пошла в магазин за хлебом. Прихожу через час, а вода на месте стоит, нисколько не убавилась. Через забор заглянула, а Пети нет, и след простыл. Ушел, видимо, опять на свой диван. Бревна на месте лежат, всего лишь два верхних убрал…
Мне семьдесят пять лет исполнилось. Я всю жизнь Петьку-соседа знаю, с рождения. Мать его Анфиса померла три года тому назад. При ней он не куролесил, как сейчас. Она, бывало, ему скомандует, что делать – он все выполнит беспрекословно. Порядок был у них на подворье. А теперь – беда. Все разбросано и в доме, и около дома. Вчера он пьяненький был, это он, видимо, скалымил где-то. Он так-то умелец на все руки: и плотничает, и в технике разбирается, и по электричеству мастер. Но неорганизованный, бесшабашный какой-то мужик. Был женат по молодости. Но недолго женатым был, ушла от него жена. Другого мужика нашла. Вот теперь он один свой век бобылем доживает. Вчера пел, что «пятьдесят четыре лет» ему. Да, Петенька, годы быстро бегут. Не заметишь, как до семидесяти пяти доживешь, как я дожила. Тогда и узнаешь, легко ли ломом мерзлую землю долбить в такие годы, вот тогда и запоешь по-другому… Дай бог, тебе, Петя, такого соседа, как сам ты.
Опять солнышко взгрело, надо идти долбить канаву. По старой канавке не потечет вода, потому что не убрал Петька свои бревна. Надо другую канаву долбить, в обход забора. Господи, когда же покой и порядок на земле будет? Когда дуралеи, такие как Петька, на земле переведутся? Разве легко мне сейчас землю-то мерзлую ломом долбить? Куда жаловаться на дураков, господи? Раньше, я хоть знала, куда. Бывало, в сельский совет все жаловаться на беззаконие ходили, а теперь нет его – сельского совета. Есть какая-то администрация, да и та в двадцати километрах отсюда. И пожарников нет. Если бы хоть они были, то Петьку оштрафовали бы за несоблюдение пожарной безопасности, за то, что двор захламил деревяшками разными. А теперь нет никого. Хоть караул кричи…