Сестрица моя, испытав страх смерти от шальной пули, бежала из бывшей союзной республики. Туда её направила родина, девятнадцатилетнюю, учить местных ребятишек, что она и делала прилежно двадцать лет.
Родина встретила свою послушную дочь сурово: жилья нет, работы нет. Но удалось устроиться учительницей русского языка в школу, что в семи километрах от дома-это если по бездорожью, глухими тропинками. Есть асфальт, но зато уже десять километров-выбирай, что лучше?» Эх, дороги, пыль да туман, холода, тревоги, да сухой бурьян..», это гимн её пятнадцати годам, добрая часть которых отдана дорогам- раскисшим и занесенным снегом, покрытым талой водой или скользким льдом, с присыпанной снегом полыньёй. А ещё страхам, которые сопровождали её: в предутреннем осеннем мраке, когда спешила к первому уроку, или в зимнюю вьюжную непогоду. Вот вам пересказанные истории от первого лица.
Иду ранним ноябрьским утром полевой дорогой, временами подсвечивая фонариком, экономлю батарейки. Дорога хорошо знакома, сейчас я спущусь под уклон, а затем пойду узкой тропинкой над прудом, пройду ещё одну деревню, а там…ещё идти и идти, да всё полем. А пока я обхожу огород крайнего двора, дорога ровная и утоптанная, осень стояла сухая. Но невольно замедлила шаг, какая-то безотчетная тревога коснулась сердца. Стало страшно, ещё пара робких шагов и я остановилась. Щёлкнула фонариком и передо мной взметнулась огромная туша. Я отпрянула, растянулась на пожухлой осенней траве, уронила сумку. Но тушу узнала, это был хозяйский, полуторогодовалый бык, черный, как сама ночь. Обычно он пасся внизу, на лугу, а тут его привели поближе к дому, он и улегся на теплую дорогу. Кто из нас испугался больше-не знаю? Иду дальше, потирая ушибленное колено, но анализирую событие: откуда взялся преждевременный страх, из-за которого я замедлила ход, что меня и спасло. На полном шагу, аккурат на быка бы и завалилась. А, вон что, я издалека, в деревенской утренней тишине услышала дыхание животного, страх закрался невольно .
В другой раз возвращалась домой, в метель. Перешла хилый мостик, поднялась на высокий правый берег ручья, иду осторожно, почти на ощупь, но вижу пока кое-где незанесённую тропку. Поднимаю голову, смотрю в беснующуюся белую даль и сердце моё обрывается-впереди меня идут черные ноги, да, да, одни ноги. Это было так чётко выражено и страшно: шагающие ноги, выше- белая пустота. Оглянулась, как далеко отошла от деревни — метнуться назад? Липкий страх заставил остановиться и мой взгляд упал на хорошо сохранившийся след в свежем снегу-очень характерная поступь, носок правой ноги внутрь, явная косолапость. Так ходила девушка-пионервожатая, в школу моего села, иногда мы встречались в пути и её следы мне были знакомы. Присмотрелась, сквозь снежную пелену пробилось что-то желтоватое, сопоставила и всё поняла. Позже я увидела на девушке белый пуховик с капюшоном, но в тот день в снежной кутерьме её новая одежда была невидимой, выделялись только сапоги ,которые меня и напугали до полусмерти.
Вот вам и дорожные страхи моей сестры, но на этом они не закончились, были и другие, вполне реальные опасности, но об этом в следующий раз.
От таких встреч можно дар речи потерять.