В семье родственницы моей подруги, учительницы истории, Ирины, случилось горе. Её младшая сестра Катя вынашивала двойню. Беременность протекала тяжело, особенно первая её половина- мучил токсикоз. Кате было уже далеко за тридцать, но это была первая её беременность. Роды ожидались в январе, а схватки начались в начале ноября и в неполные семь месяцев две крошечные девочки появились на свет. Выжила только одна, но с поражением центральной нервной системы, вторая через сутки скончалась. Не буду описывать горе молодой матери и её родственников. Девочку, как куклу в коробку, положили в розовой одежде, в цветах в гробик и похоронили на сельском кладбище, рядом с могилами родных.
Острота потери постепенно сгладилась, выжившая из близняшек, Лиза, требовала много внимания. Мать нет-нет, да всплакнет, вспомнив покойную дочь.
В том же селе, чуть позже, у соседей Лизиных бабушки и дедушки тоже родились близнецы и тоже девочки. В момент рождения одна из них умирает. Не желая уносить её от родного дома, где бедняжке не пришлось побывать при жизни, младенца захоронили в палисаднике, под окнами дома. Думали, так будет лучше, унести на кладбище-значит, вроде как оторвать крошку от себя, положить вдалеке и оставить одну. Но живым лучше не стало. Молодая мать Надя продолжала душевно маяться, как ни отвлекала её растущая дочь. Вот она уже пошла в школу, а мама её, Надя, три раза отлежала в клинике неврозов.
Надя и церковь регулярно посещала, молилась в слезах об усопшей девочке, пока, однажды, не подошла к ней старушка-служительница. «Дочка-сказала она-смотреть на тебя, сердечную, тяжело. Отпусти ты душу своего ребенка, поставь свечку, да отойди, перекрестившись, с легкой печалью, живым жить надо. Зачем могилку устроила под окном, сердце рвешь без устатку?». Надя только сердито взглянула на неё.
Дочка выросла, уже ходила в старший класс, жалела и любила болеющую маму. Старая её бабушка, всей душой тоже жалея невестку, проговорила как -то: «Наташеньку надо перезахоронить, на кладбище отнести. Сдаётся мне, не по-людски мы сделали, не по- христиански, оттого и надрывается твоё сердце, душа мается» Но и здесь Надя только отмахнулась от свекровиных слов, что она понимает… Бабушка уже не вставала, конца ждали со дня на день, а на девятый день после её кончины Наде приснился сон. Видит она свою покойную дочку уже подросшей, но в розовом платьице, похожим на то, в каком её в гроб положили. Тянет она к Наде ручки и просит отпустить её к бабушке, к той, которую недавно похоронили. Зовёт, мол, она её к себе, там, на кладбище, светло и привольно, а здесь сыро, мрачно. Сон был настолько явственным, что Надя рассказала его родным, мужу. Сестра поддержала : « И то, мы не вечны, уже следующие на очереди, продаст хату, в город уедет-она кивнула на племянницу- чужие люди придут, затопчут могилку, иль гараж какой поставят -а на кладбище могила всегда могилой останется»
Вскоре, рассказывает, Ирина, во дворе соседского дома стали копать и чуть позже маленькая процессия двинулась к кладбищу. Надя опять рыдала, падая на крышку гробика. Соседи перешептывались, сострадая несчастной: «Совсем теперь сляжет, в лице ни кровинки». Однако, Надя, вопреки всему, стала поправляться. Домашние заметили, что она перестала принимать лекарства от бессонницы, а соседи больше не видели перед собой скорбную фигуру с опущенными плечами, едва кивавшую при встрече. . Уже не было в её взгляде той отрешенности, которая делала её странной и малопонятной для деревенских. Надя теперь охотно присаживалась на лавочку переброситься словом-другим с женщинами. На месте бывшей могилки она посадила пионы, розовые, роскошные кусты, цветущие в начале лета. Жизнь продолжалась.
