В начале 1960-х годов учился я в высшем военном инженерно-техническом училище (ВВИТУ) в Ленинграде. На первом курсе практикум по высшей математике у нас вела Нина Исааковна. За высочайшую требовательность к курсантам она уже не первый год носила среди будущих офицеров кличку Сержант.

Если Нина Исааковна начинала вести борьбу с недисциплинированным или систематически неуспевающим курсантом, то — того и жди — обязательно последует его отчисление. Так, например, старшего нашей курсантской группы (10 бывших суворовцев и 12 парней с двумя-тремя годами срочной службы) Нина Исааковна — после многократных дополнительных индивидуальных занятий с ним — все-таки отчислила из училища. При этом доказала свою правоту начальнику курса, а затем и начальнику училища. А ведь их тот парень как старший группы весьма устраивал.

— Ну и что из того, что у него хорошие командирские данные — голос, требовательность, — мы же готовим военных инженеров! — доказывала Нина Исааковна. — Он же потенциально неуспевающий в расчетных дисциплинах — сопротивлении материалов, строительной механике, статике сооружений. Там же сплошь

математика! У военного инженера должны быть и инженерные качества.

И добилась своего.

Если Нина Исааковна сегодня не в духе, об этом знали все группы, у кого она будет проводить практикум. Друг у друга уточняли:

— Ну как Сержант сегодня?

— Десять двоек! — бывало, следовал лаконичный ответ.

И дрожит следующая группа. Ведь двойка означает, что ты остаешься на выходные в казарме, не идешь в увольнение.

Но однажды Сержант изменила тактику. Как-то после сильной взбучки нашей группы за массовое невыполнение «домашнего задания» (на то была веская причина: нас привлекли к работе по погрузке картофеля в вагоны в пригородном колхозе, и времени на подготовку просто не осталось), разгневанная, простояла Нина Исааковна, молча у классной доски, наверное, минуты три. Мы

были в шоке: завтра — выходной. Но всей группе уж точно придется сидеть без увольнения в город.

Но что это? Преподаватель присела на подоконник, вынула из своей сумки книжечку и… стала читать нам вслух стихи — как позже выяснилось, то были сонеты Шекспира. Вдохновившись поэзией, Сержант в тот день не поставила нам ни одной двойки! А те задачи, что мы не решили, она с нас потом все равно истребовала.

С той поры так и повелось — правда, теперь как награда за успешное выполнение «домашних заданий» или «летучек»: Сержант читала нам сонеты Петрарки, стихи поэтов Серебряного века — Андрея Белого, Александра Блока, Сергея Есенина, Анны Ахматовой, Марины Цветаевой, Осипа Мандельштама, Велимира Хлебникова. Потом в ход пошли шестидесятники — Евгений Евтушенко, Роберт Рождественский. У меня — правда, уже годы спустя — появилось подозрение, что были среди тех стихов и ее собственные, но Нина Исааковна их маскировала под чужими именами. Постепенно, по мере углубления в поэзию, кличка Сержант как-то сама по себе исчезла.

Через 20 лет после нашего выпуска из училища Нина Исааковна пришла на юбилейную встречу. Она еще преподавала! И тут мы — почти все уже полковники — ей напомнили о «пятиминутках поэзии». Улыбнувшись, она раскрыла свою сумочку:

— Видите! Я не изменилась.

В сумочке лежал двухтомник Тютчева академического издания.