Судебный пристав-исполнитель Стряпкина нашла должницу по алиментам Галкину в старом общежитии приборостроительного завода. Неплательщица была с похмелья. Она ждала сожителя Колю Чебурека, потому и открыла дверь, думала, что он пришел.
– Галкина, почему алименты не платим? – спросила пристав, вынимая из портфеля исполнительное производство. – Долг свой знаете?
– Нет, – ответила Маринка, жалея, что впустила пристава-исполнителя.
– Ваша задолженность по алиментам составляет 417 013 рублей. Работаете?
– Нет, – как под копирку ответила Марина.
– Вот это – предупреждение об уголовной ответственности за неуплату алиментов, прочитайте внимательно и заполните, – протянула Стряпкина печатный лист формата А4.
Марина нехотя взяла листок. Стала читать. Заполнять не было сил и терпения:
– Может, Вы заполните, а я распишусь.
– Нет. Своей рукой.
– Меня что, посадят? – спросила неплательщица, вытирая тыльной стороной ладони вспотевший лоб.
– Посадят, если и в дальнейшем будете уклоняться.
Судебный пристав вложила заполненное должником предупреждение в исполнительное производство и направилась к двери. У дверей остановилась, спросила, повернувшись к Галкиной:
– Вы хоть дочку-то навещаете? Когда в последний раз её видели?
– Я не видела, — промямлила Маринка, – с роддома, как отказную написала.
– Эх, вы! Горе-мать. Она тут, рядом, в семейном детском доме. Возьмите вот адрес что ли, может, посмотреть захочется, – пристав наскоро написала адрес на розовом кубарике и протянула Марине.
* * *
Марина ехала в Монашевку и вспоминала, как шесть лет назад приехала в город после окончания школы и устроилась на завод ученицей. Как познакомилась с мастером Водопьяновым и познала с ним настоящую любовь, а он отвернулся от нее, узнав о беременности.
Вспомнила, как хотела скорее освободиться от нежеланного ребенка, когда показали ей новорожденную девочку с заячьей губой. Вспоминала, как пустилась во все тяжкие, выйдя из роддома. Как превратилась за короткий срок из Галкиной в Палкину, позаимствовав суть прозвища в выражении «кинуть палку». Всё пронеслось в памяти, вся пьяная непутевая жизнь.
* * *
Дом был двухэтажный, с участком, обнесенным бардовым забором из евроштакетника. В глубине участка слышался детский смех, скрип качелей. Марина прильнула к забору, надеясь отыскать глазами свою дочь Сашу. «Я её узнаю, – говорила она сама себе. – Она ведь не как все. У неё ротик как у зайки». К забору подбежала маленькая белая собачка и визгливо залаяла на Марину.
– Кто там, Белик? – по выложенной плиткой дорожке к калитке шла женщина.
Марина хотела уйти, но что-то её остановило. Она стояла и ждала.
Калитка открылась, женщина спросила:
– Вы кто?
– Я – Галкина, – ответила Марина. – Я только хотела на Сашу посмотреть. Мне сказали, что она здесь … живет.
– Мать? – сухо спросила женщина.
– Да, – выдохнула Марина.
– Знаете что, – продолжала хозяйка, – я не могу вот так вот взять и привести её сюда на смотрины. Саша всё понимает. Ей уже четыре с половиной года. Но вижу, что и Вы что-то поняли. По крайней мере, стали алименты перечислять.
– Да, да, – заторопилась Галкина, – я буду перечислять. Я работаю. Мы сейчас вот в хозяйстве клубнику начали собирать. Вот возьмите, я привезла.
Марина протянула женщине корзинку с ягодой.
– Сделаем так, кстати, меня Эллой Владимировной звать, – представилась хозяйка и продолжила. – Я сейчас позову двух девочек. В голубом спортивном костюмчике – Саша. Но Вы будете только смотреть. Иначе это будет первый и последний раз.
Марина засияла от радости:
– Спасибо Вам.
– Спасибо рано говорить. Я Вам пока ничего не обещаю, только посмотреть.
Элла Владимировна повернулась в сторону детской площадки и позвала:
– Сашенька, Леночка! Девочки, идите сюда.
Девочка в голубом спортивном костюмчике подбежала первой. Подбежала первой, сказала «здравствуйте» и недоверчиво посмотрела на незнакомку, сложив губки бантиком. Марине хотелось упасть на колени под этим взглядом и реветь, реветь, реветь долго и отчаянно.
– Вот, девочки, тетя Марина принесла нам клубнику. Я хотела вас попросить мне помочь. Отнесите, пожалуйста, ягодки в дом, на кухню.
Когда малышки унесли корзинку, Элла Владимировна произнесла:
– Три года назад её прооперировали. Изменилась?
– Да, – произнесла Марина, вытирая слезы. – Губки бантиком …
дешево