До своего срока — длительностью в 8 лет, я нигде не работал так, как все. Пока я учился в «технаре», мой папа успел раскрутиться, и в нашем небольшом городке, его знал каждый коммерсант. Батя всю жизнь шоферил, поэтому, как только начало распадаться страна и его родное предприятие, ему за зарплату достался старенький «Камаз», позже он купил с утиля Газ 53 будку, и мы вместе собрали приличный транспорт для перевозки продуктов. С этого небольшого автопарка «батя» начинал крутиться в начале 90-х. Я иногда ездил с ним или с его шофером по городам и весям за лесом, рыбой, конфетами и прочими продуктами, которые мы раскидывали потом магазинам.
Скажу, что в роду моем ни по материной линии, ни по отцовой никто никогда не сидел, я первопроходец-уголовник. Говорю об этом, чтобы было понятно какой удар для моих родителей стало известие о том, что младший любимый сынок обвиняется в особо- тяжкой статье, которая начинается от 8 лет. Я расскажу, как попал и по какой статье как-нибудь в следующий раз, подпишитесь, если интересно.
Когда я отбыл половину из своей восьмеры, позвонила сестра и сказал, что папы больше нет. Меня никто из родственников открыто не упрекал, но я чувствовал, что они справедливо считают, что это по моей вине отец преждевременно ушел из жизни. Он приезжал ко мне на краткосрочную свиданку за месяц до своей кончины, а я не почувствовал, что это наша последняя встреча. Это было неожиданно, обычно, перед тем как приехать, они звонили, а тут…
Он для «порядка» проверил мои руки — нет ли наколок (у меня их нет), сказал, что собирает деньги для приближающегося удо, мы посидели, он, как обычно, много шутил, потом уехал. Мать тогда не приехала, хоть она и не любила шмоны и прочие процедуры, но всегда они приезжали вместе с отцом. Меня это удивило, но по-настоящему я начал понимать, зачем он приезжал, только гораздо позже.
Отец мне иногда говорил, что нужно уметь вовремя уходить, а я бестолковый спрашивал «как это?». Он повторял — «слушай себя», что есть моменты, когда не нужно размышлять, напротив, остановиться, не думать, придет чувство как мысль, как команда — это и есть ответ.
Я, конечно, тогда его не понимал. Но и сейчас мне не совсем понятно. А как же быть с судьбой? Я готов смириться, отказаться от свободы, но нахрена тогда все это нужно, если все уже прописано для каждого из нас?
