Целый месяц капитан Ёлкин терзался. Стал замкнутым, разговаривал мало. Перемены заметили сослуживцы и даже жена. Люсенька спросила:
— Вась, у тебя всё «тип-топ»?
— «Хоккейно», — усмехнулся Василий, — Устал малость, в отпуск хочу.
— А как я хочу! – поддержала Люсенька.
Офицеру не давала покоя одна фигня. Как-то раз совершенно случайно на спинке кровати в спальне он обнаружил три комка застывшей жвачки. «Что это?! Откуда?» – взбесился капитан. Он почти никогда не жевал жвачек и не лепил их на мебель. Еще в суворовском крепко вдолбили — «триппера» в быту офицера быть не должно. «Кто? — свербило в мозгу капитана. – Детей нет. Люся жвачку не любит. Кровать купили год назад. Распаковывал сам. Ничего не было. Кто?».
Василий понимал, что теоретически Люся могла взять в рот жвачку и, пожевав, прилепить на спинку, но практически – не могла. Люся не могла … Василий брезгливо отодрал шлепки засохшей резины от спинки кровати и утопил в унитазе. Пришла с работы Люся – спрашивать о пустяке расхотелось. Через две недели всё повторилось. На спинке кровати опять красовался комок прилипшей дряни …
Очередного дежурства по части Ёлкин ждал с нетерпением. Наконец заступил. В одиннадцать вечера капитан попросил помощника, прапорщика Лыско, «прикрыть» его на часок:
— Конспект по боевой подготовке дома забыл. Скоро аттестация – повторять надо. Сгоняю быстренько в городок и вернусь.
Машину он оставил около соседнего дома. Окно в спальне горело. «Не спит. Если одна, возьму конспект и назад, — думалось капитану. – Зато буду уверен». Ёлкин тихо отпер дверь и вошел в квартиру. Сердце било барабанную дробь. Распахнул дверь в спальню.
Начальник штаба, полковник Пищиков, лежал на его супружеском месте с обнаженным торсом, прикрывшись простыней до пояса. Люсенька раскинулась рядом.
— Не ждали? – спросил Вася.
— Капитан! — оторопело зыкнул Пищиков, — Ты что позволяешь? Выйди!
Ёлкин по привычке дернулся было через левое плечо …, но в последний момент сообразил, ЧТО происходит и выхватил из «кабуры» «Макарова». Передернув затвор, зашипел по-змеиному:
— Што? Што ты сказал, с-с-сука? Вс-стать!
До Пищикова наконец дошло. Морда его стала бледнеть.
— Послушай, Василий, — закрываясь от пистолета растопыренной ладонью, начал торопливо начштаба, — это первый раз, больше не повторится. Я объясню! Не стреляй!
— Объяснишь, сука! Встать! – командирским голосом рявкнул офицер Ёлкин. – Встать!
Капитан повел полковника в трусах и Люсеньку в неглиже в ночь … Указывал направление лучом фонарика. На краю вонючего озерца, куда из переполненного септика вытекала жижа, скомандовал: «Стой!»
Полковник молчал, Люсеньку трепало мелкой дрожью. «Упор лежа – принять!» — стальным голосом отчеканил капитан Ёлкин. Полковник выполнил команду беспрекословно. Люсенька только присела, ложиться в грязь ей было страшно. Приставив дуло пистолета к затылку жены, Василий выдавил: «Команда для всех …».
— Отжимание начинай! Де-лай — раз! Де-лай – два! – Вася вошел в раж. Спустя пятнадцать минут, Люсенька еле держалась на локтях, обессилевший полковник рухнул жирным телом в жижу.
— А теперь – встать! – завершил занятия офицер, запечатлев на смартфон испачканных в говне любовников.
Вернувшись в часть, Василий заглянул к прапорщику Лыско:
— Спасибо, Андрей! Без происшествий?
— Без происшествий, товарищ капитан.
Люсенька уехала к маме навсегда. Аттестация Василия прошла успешно. Присвоили майора. Начштаба Пищиков тому поспособствовал: незаметно вынув жвачку изо рта, представил комиссии капитана Ёлкина добрыми словами:
— Отличный офицер. Грамотный, находчивый, выдержанный. Достоин.
