Известный в девятнадцатом веке художник Жан—Луи—Эрнест Мейссонье писал картину «1814 год» очень старательно. В 1863 году до самой глубокой зимы не выпало ни снежинки. Наконец, пошёл снег. Едва он успел достаточно плотно устлать землю в саду художника, как последний немедленно принял меры, заставив слуг топтать этот снег и изрыть землю возами. Она приняла грязный, печальный вид, какой именно требовался.
Мейссонье принялся за работу en plein air, разместив свои модели верхами, несмотря на стужу, на снегу, и с удивительной энергией спешил с обработкой деталей, для соблюдения документальности, до наступления оттепели. На его счастье погода выстояла в течении всего необходимого срока, — то холод, то снег, но всё с тем же печальным и мрачным небом, заволоченным опаловыми тучами. Вслед за конвоировавшими генералами Наполеона настал и его черёд. Все части костюма были исполнены под наблюдением принца Наполеона и строго скопированы с тождественных реликвий императора, принадлежавших принцу.
Когда пришлось переодевать модель в старьё, заметили, что оно не годилось для неё. Сюртук был слишком мал для плотного малого. Мейссонье сам примерил костюм. Сюртук сидел на нём, как перчатка, шляпа узко стягивала ему голову, он более не колебался. На белой лошади, присланной ему из императорских конюшен, он занял место модели, приказал поставить перед собой зеркало и с лихорадочной энергией стал списывать свой силуэт и фон, на котором он выделялся. Было холодно, ноги застывали в металлических стременах, под ногами у него держали грелки и недалеко от руки жаровню, над которой время от времени он согревал застывшие свои пальцы.
