Лекарство от одиночества

Важное значение в моей жизни вещи приобрели после потерь. Когда папа уехал, мы страшно боялись за него. Что не справится, сорвется, не переживет. Но больше всего я боялся слез мамы. При мне она плакала только дважды – провожая меня в армию и встречая назад. Мужественный и огрубевший, я, тогда как мальчишка прыгал вокруг нее и не знал, что делать. Успокаивал, смеялся, обнимал, поднимал на руках. А она повиснет на мне и шепчет что-то, утирая слезы о мою рубашку. В то утро я не отходил от нее ни на шаг. – Мам, воды дать? Таблеток, может, каких принести? Давай я тебя провожу. Тетю Нину позвать? Что привезти? Ванька как раз едет через гастроном… – я говорил без умолку, надеясь, что так смогу заполнить тишину и пустоту. Но она держалась, собирала вещи, механически делала все, что ей говорили. Мы проводили ее до поезда и отправили в Кисловодск, подальше от дома и всего, что случилось здесь за пару дней. Подальше от воспоминаний о нем. Перед отправлением она отвлеклась, даже согласилась на эскимо, и, только садясь в вагон, бросила нам с Ваней: «Не ждите, он больше не приедет».

Папа заболел флотом еще в детстве, но никто не думал, что он сможет бросить нас, маму, дом и податься в дальние плавания. Мама будто чувствовала, всегда перебивала его разговоры о морских волках, путешествиях, даже на море с ним ехать не хотела. И не поехала бы, если б не Ванькин затяжной бронхит. Я приехал к ней в Кисловодск на выходные. Захожу с цветами в пансионат, она меня в холле встречает. Улыбнулась, но я заметил, что специально для меня, и посмотрел на нее с упреком. Больше она так не делала, глядела спокойными глазами, рассказывала даже, с кем познакомилась, где была. Утром прогуляется к Нарзану, потом на Курортный бульвар, пройдется в парке, но главное – вечером успеть к ужину и традиционным просмотрам телевизора в холле. Это был целый обряд – занять самое удобное место перед стареньким Philips. Он был особой гордостью пансионата – цветной, большой и невероятно притягательный. В Кисловодск все чаще приезжали парами или семьями, вечерами любили гулять. Она же сидит одна и смотрит все подряд: «Кабачок «13 стульев», «Клуб путешественников», «Музыкальный ринг», «Очевидное – невероятное», «Взгляд», «Время».

Так и засыпала на стульчиках, пока с вахты не придут, не разбудят и не проводят в комнату. Я заставлял ее больше гулять, мы часами до темноты ходили по аллеям и молчали. Иногда говорили о чем-то неважном: как Ванька в школе успевает, как там тетя Нина с ее дачей, как у соседей ремонт идет, как Михаил Геннадьевич из гаража не вылезает, как, как… Главное, думал я, про папу ни слова. Если захочет, сама заговорит. Только вот я уехал – и стало все больше вечеров перед экраном и все меньше в компании отдыхающих. Я потом где-то прочитал, что так часто бывает, когда в телевизоре люди видят собеседника и прячут свое одиночество, учатся с ним жить и потом уже не замечают. Для многих телевизоры – самые важные изобретения, проверенные историей и проносящие ее дух через все время. Для кого-то телевизор становится собеседником, членом семьи, оппонентом в спорах. Тут я хихикнул – вспомнил, как тети Нинин Сан Саныч всегда спорит с диктором программы «Время», доказывает ему что-то, потом махнет рукой – обиделся он! – и пойдет на кухню ужинать. Мама не разговаривала, просто молча смотрела, улыбалась иногда, внимательно слушала и знала всех ведущих поименно. Так с Кисловодска и началась ее дружба с голубым экраном.

Но не только с ним. В последний вечер по заведенному порядку были Нарзан, Курортный бульвар, парк, потом быстрый сбор чемодана и подряд «Кабачок 13 стульев», «Клуб путешественников», «Музыкальный ринг». Новый выпуск «Очевидного – невероятного» прервал раздражающий комментарий. Мама оглянулась: мужчина в черной шляпе смотрел в упор и надеялся на то, что беседа завяжется сама собой. – Извините, если помешал. Хотя на самом деле просто хотелось привлечь ваше внимание. – В помещениях принято снимать головные уборы. Мужчина явно не ожидал такого ответа, но не смутился и снял шляпу. На макушке показалась бинтовая повязка. Тут уже смутилась мама и извинилась. У них завязалась непринужденная беседа о каких-то научных проблемах, с которыми мужчина настойчиво спорил весь выпуск программы, о литературе, фильмах, театре. Но решающим стало не это. – Вы катались на катамаранах? – Нет, у меня что-то вроде морской болезни – не могу долго находиться на воде. Она только промолчала и улыбнулась. На следующий день уехала, с грустью вспоминая, что не оставила адреса и не взяла сама. По приезде не отходила от экрана, смотрела то на него, то сквозь, удивительно спокойная и слегка румяная. Пожалуй, она одна не удивилась, когда в дверь позвонил мужчина в черной шляпе. *** Нет, он не стал для нас новым папой – мама бы никогда этого не позволила. Но он оказался надежным спутником, который бросил якорь в нашей гавани и никуда больше не уплывал. Так волнами телеэфира в нашу семью прибило счастье. Вместо P.S. Мама, я отдал наш старенький Philips Сан Санычу, ему он сейчас нужнее.

Статья прислана автором: Аленовна