Длинные очереди за жизненно необходимым товаром являлись неотъемлемой частью моей прошлой жизни. Я не умела и не умею пользоваться помощью нужных людей, упрощая себе жизнь и считаю это недостатком, нежели достоинством. Итак, стою в очереди за рыбой, рядом-сын -подросток .Он послушный и сговорчивый ,но моё материнское сердце страдает от того, что держу его в этой длинной, по-змеиному изгибающейся очереди из-за своих меркантильных интересов.
Товар отпускался дозированно, по количеству жаждущих рук.. Очередь тщательно контролировала законность отпуска, выдвигалась, обычно, громкоголосая наблюдательница, у которой лишний незаконный грамм не останется незамеченным. Спасают от долгого ожидания разговоры на разные темы. Иногда попадается интересная собеседница, за разговором и очередь подойдет незаметно.
Стою, разговариваю с немолодой приятной женщиной. Вспоминает, как в её большой крестьянской семье обедали .Вокруг стола на лавках садились дети ,отец- во-главе стола, с торца. Ели из одной большой посудины, осторожно вначале зачерпывая сверху плавающую мелочь: лук, укроп, ещё что-то. Затем отец командовал: «Прихватывай» и семья начинала дружно работать деревянными ложками, доставая со дна более сытные кусочки. Смеемся, но отца раньше почитали и слушались.
Смеюсь, а о сыне помню, беру его за руку, не глядя, рассказы о домострое увлекают, слушаю уже, как на свадебный стол в старину обязательно подавали первое блюдо, обычно варили наваристый, жирный куриный суп с лапшой. Глажу по руке, потерпи, мол, уже скоро. Сын руку не отдергивает, терпит материнскую ласку. Поворачиваюсь, наконец, к нему и вижу вместо сына постороннего мужчину, которого я продолжаю держать за руку. Сынок стоит поодаль, рассматривает витрину в киоске с мороженым. Пламенею лицом, извиняюсь, оправдываюсь, очевидцы смеются. Мужик говорит: «Ничего, ничего, вон вижу, рыба заканчивается, своя жена дома изругает, зато чужой женой был обласкан». Провалиться бы сквозь землю, да две полуторокилограммовые рыбины в перспективе удерживают на месте.
