Поезд Москва-Ивано-Франковск с номером 171, был, пожалуй самым популярным в те года, все ездили в столицу, поглазеть, скупиться, все знали, что в столице можно увидеть то, что у нас до смерти не увидишь. Я всегда ездил на нем на Черновицкий рынок, ставшим популярным в девяностые. В этот раз поезд увозил меня в далекие края, на Севере нашей родины мне не доводилось бывать, в отличие от Ирки, моей провожатой которая вернулась из Москвы специально за мной. Тогда я еще не понимал, к чему такие страсти. Ирка, удобно расположившись на диване у окна, обрисовывала мне красоты Севера, бескрайнюю тайгу, простоту народа, беспечность в магазинах-заходи, бери чего пожелаешь!
Вдруг в начале вагона возникла какая-то толпа парней, гомонивших на повышенных тонах, как видно разгоряченных алкоголем. Как оказалось это были ребята ехавшие отдавать долг Родине, служить. Это были их последние часы воли, соответственно, ребята желали провести эти часы как можно насыщенней, интересней, чтоб потом было о чем вспомнить. Руки, занятые водкой, гитара, громкие аккорды, говорили лучше всякого про их намерения. И вдруг я заметил того самого парня, своего друга которого еще несколько часов назад я в компании друзей провожал. Ну конечно, он же говорил, что ему придется служить где-то в Москве! Мы радостно обнялись и крепкие спортивные руки спортсмена-боксера потащили меня в свой вагон. Вскоре я уже сидел в шумной компании будущих солдат, пил водку, слушал пошлые рассказы пьяных парней о своих мужских похождениях. Сколько мы там выпили, не помню, но много, Юрка за те несколько часов успел уже завоевать авторитет у ребят, а потому только и делал, что посылал за водкой. Из рюкзаков доставали мамкины припасы на дорогу, а в деревнях упаковывают конкретно, будто на года в голодные края, бутыли с домашним самогоном, сало, копченая колбаса, тушёнки разных видов. Стол в нашем купе ломился от добра, верхние полки, все было этим добром заставлено. Вскоре к нам присоединилась и Ирка. После нескольких стаканов девушка уже засунула руку мне под свитер, напрочь позабыв про мужа и любовника, оставленных в столице. Я не противился, на это и сил не было, в эти минуты могла бы и больше позволить себе, не стал бы возражать.
В самый разгар попойки на пороге купе появился какой-то майор, как потом оказалось провожатый. Он стоял на пороге, гордо подбоченившись и показывая будущим солдатам свои командирские повадки.
-Все! Дружно заканчивает, салаги! Родина не потерпит в ее рядах пьяниц!
Майор как видно сам уже изрядно принял на грудь из родительских припасов своих солдат и душа требовала, то ли продолжения банкета, то ли покоя, а шум в вагоне этому мешал.
-Слышь, вояка, слиняй с дверей, не порть обзор, воздух и настроение!
Юрке явно не хотелось слушать чьи-то команды, портить такой замечательный вечер, последний на гражданке. У майора полезли глаза на лоб, мне кажется мужчина даже побледнел в своем праведном гневе.
-Да я тебя, да ты у меня…
Продолжить мужчина не смог, Юрка ударом прямо в челюсть выставил его из купе и закрыл дверь.
-Если и там такие командиры, я домой не скоро вернусь!
И мы продолжили дальше пить. На мое удивление майор не потребовал сатисфакции, не вызвал на станции милицию, а просто гордо удалился к себе в купе и забылся в пьяном сне.
Не помню что там был дальше, долго ли еще гуляли, но проснулся я ночью у себя в вагоне. Как оказалось я и Ирку не пропил, она лежала рядом со мной на узеньком вагонном диванчике и мило пускала слюни на моей широкой груди. Молодцы защитники Родины, не тронули пащую девицу и меня заодно, страна может спать спокойно, подумалось мне. Крепче прижав даму к себе чтоб не слетела на пол под стук колес, я зарылся в ее шикарные волосы и уснул.
